Сегодня пришло время отсекать радикалов. — Тигипко

Народный депутат Украины, лидер партии «Сильная Украина» Сергея Тигипко дал эксклюзивное интервью информагентству «Интерфакс-Украина».

— Какое решение проблемы Донецкой и Луганской областей, где сейчас проходит АТО, Вы видите — каким из путей стоит двигаться: военным, политическим или дипломатическим?

— Сегодня пришло время, когда необходимо двигаться уже по всем трем направлениям. Причем, я уверен, что было время, когда мы могли переговорами и, что называется, очень малой кровью, решить этот вопрос, оперативно анализируя требования захватчиков и реагируя на них соответствующим образом. Если надо — можно было быстро посоветоваться с общественностью по поводу отдельных пунктов. И если они даже после этого не сложили бы оружие, не шли бы на компромисс, — то заставить их уйти из этих зданий, даже жестко.

Сейчас такого варианта уже нет. Вопрос локализации конфликта и недопущения его распространения на Харьков, Днепропетровск, Запорожье, Херсон, Николаев, Одессу или другие города, — зависит от армии.

Но, мне кажется, в этом силовом варианте сейчас допускается очень большая ошибка — делается упор не на быстрое формирование профессиональной армии, а на максимальное привлечение неподготовленных людей. Они там больше вреда принесут, чем пользы и, что самое страшное, — власть рискует их жизнью. Воевать, защищая от жертв мирное население, должны профессионалы.

Второй момент. Власть, на мой взгляд, делает ошибку, когда говорит, что «с сепаратистами переговоров нет». Так их и не будет! Я же считаю, что переговоры вести надо — и, прежде всего, необходимо выходить с этим на Россию. Ключ к решению вопроса находится именно в России — там «кнопка», которая остановит этот конфликт. Выходить надо через европейцев, которые кровно заинтересованы в том, чтобы конфликт мирно закончился: экономически они страдают точно так же, как и Россия.

Также не исключал бы международные организации — ООН, ОБСЕ, т. е., те институции, для которых мир — это профессия. Кроме того, я бы привлекал российскую общественность, поскольку в России много умных интеллигентных людей, которые могут и уже в открытую высказывают сейчас свою гражданскую позицию.

— А российский бизнес?

— Российский бизнес, к сожалению, нам тут не помощник — он полностью управляем властью. И аналогично нашей ситуации, когда так называемые «олигархи» могут иметь различное видение решения вопросов, там точно не будет.

— Но последние шаги Москвы не демонстрируют готовность России к переговорам...

— Россия, конечно, в таких вопросах будет очень неподатлива. Все знают, что Россия может терпеть, все видят, насколько высока поддержка Путина. Россия — это, все-таки, империя, и настроения имперские там присутствуют.

К чему это может привести? Явно будет терять экономически Европа, намного больше — Россия. Но если не предпринимать продуктивных мер, то это может затягиваться надолго. И ведь в итоге могут проиграть все — и Россия, и Европа. А в геостратегическом плане намного интереснее, если Россия будет близка к Европе.

— Что Вы имеете в ввиду под политическим решением?

—  Для меня политическое решение — это, прежде всего, работа внутри страны на единство. Часто говорим — «в единстве сила», но я хочу «расшить» этот лозунг. Прежде всего, единство мы получим только когда признаем свое многообразие. Без этого признания мы никогда не будем абсолютно едиными, очень легко будет вбить клин между людьми — ведь мы слишком большая страна, слишком по-разному формировались исторически. Так что мы должны признать это разнообразие и провести институциональные изменения. Я говорю, прежде всего, о региональной реформе, которую «заговорили», на мой взгляд. Ее же можно продвигать даже без изменений в Конституции.

Вот только сейчас правительство начинает «просыпаться» по налоговой реформе. А ведь об этом же говорили 6 месяцев назад, кричали «давайте быстро это делать». И политически это был бы самый сильный шаг.

Кроме того, я говорю не только об экономической, а и о социальной и о культурной децентрализации. Никто не должен региону указывать на каком языке ему разговаривать, какие памятники ставить или сносить. Никто не должен мешать региону, если он хорошо зарабатывает, дополнительно платить учителю, врачу.

И второе — сегодня пришло время отсекать радикалов: радикалы сейчас хуже любого агрессора, они разбивают наше единство, не дают нам соединить страну на практике. А разрозненная страна — слабая страна. Сильной она станет, когда каждый гражданин будет чувствовать себя здесь комфортно.

Знаете, это как в армии: когда рота бежит дистанцию на 5 км, то время зачитывается не по первому, а по последнему Если даже один бежит быстро, то ему приходится возвращаться, на руках тянуть последнего, и только тогда выключится секундомер. Так и здесь: отстает что-то одно — мы не получим эффекта, надо делать все вместе.

— При необходимости сохранения разнообразия Украины существует опасность, что оно может использоваться для развала страны. Какие «красные флажки» должны существовать, за которые переступать нельзя?

— Первая «красная линия» — никто не должен получить право на отделение от Украины. То есть, страна должна быть унитарной.

Во-вторых, все регионы должны в тех же образовательных и культурных программах постоянно развивать направление украинской культуры, украинского языка. Необходимо, чтобы появлялся тот цемент, который всех нас, особенно молодое поколение, будет постоянно связывать.

И, в-третьих, обязателен контроль за тем, чтобы местная власть, при любой ее самостоятельности, не беспредельничала: нельзя допустить, чтобы приходили популисты, которые обещают одно, а потом обдирают людей. То есть, контрольные функции Киева должны оставаться, никакого смысла нет менять в регионах коррупцию киевскую на коррупцию региональную.

— Вы говорите, что «кнопка» решения проблемы на востоке Украины находится в Москве, однако контакты с сепаратистами идут не напрямую, а через контактную группу (в ней нет официальных лиц, но есть неофициальные). И может ли назначение нового премьер-министра, из донецких, вместо россиянина Бородая (все же понимают, что с гражданами России никаких договоров не могло быть) быть стимулом к возможным контактам?

— Во-первых, я должен подчеркнуть удачный выбор кандидатуры Леонида Даниловича Кучмы, который представляет Украину на этих переговорах.

Второе. Я считаю, что эти переговоры в любой ситуации надо продолжать. Понятно, что сепаратисты — они люди зависимые, несамостоятельные, но, тем не менее, какие-то вещи Россия точно будет делать через них, чтобы не показать своего прямого участия в этой ситуации.

Знаете, даже Израиль ведет переговоры с ХАМАСом, в Египте. Так и для нас самое главное — это мир. Ведь гибнут наши, украинские люди, и поэтому шапка ни с кого не должна упасть, переговоры тоже надо вести.

— За Вас голосовало много избирателей в Днепропетровске, Запорожье, Харькове, Одессе. А это пояс, который раньше считался потенциально опасным по части сепаратизма. Как Вы видите там ситуацию сейчас?

— Я, действительно, много ездил по этим «прифронтовым» областям и я не чувствую там какой-то антиукраинскости, нет там этого.

Есть другие моменты. Например, есть экономические и социальные проблемы, которые сейчас нарастают и которыми, по-прежнему, никто не занимается. Понятно, что проблемы обусловлены ориентацией местной экономики во многом на Россию, но рынок закрывается. Однако продолжается разгул коррупции — и тут никто ничего еще не поменял. Более того — коррупция только усилилась, что на местах чувствуется очень сильно.

Есть также недоверие к Киеву. И есть большое желание взять судьбу в свои руки, поэтому все приветствуют региональную реформу. Даже независимо от того, регион дотационный или донор бюджета, — все чувствуют в себе силы и резервы.

Существует в регионах и кадровая проблема, которая ярко проявилась в Донецке и Луганске. Кто из политиков сможет хорошо руководить после проведения так называемой люстрации? Найдутся ли авторитетные люди, которые любят регион, будут жить с этими людьми, понимать их чаяния или же в регион и дальше будут присылать людей, что называется «с Луны»? Такие назначения в регионах очень важны. Сейчас же мы видим целый ряд кадровых ошибок власти.

— Что должно делать правительство, чтобы минимизировать ущерб от российского эмбарго? Сейчас пострадало в первую очередь сельское хозяйство, а это только первый шаг, за ним могут последовать другие.

- Мы уже получили проблемы не только с сельским хозяйством. У нас, практически, остановлено вагоностроение, практически, остановлена поставка труб. А вагоностроение — это еще литье, колеса, то есть ударило мощно и по машиностроению.

Что нужно? Я считаю, необходимо более жестко разговаривать с европейцами по возможному пересмотру Соглашения об ассоциации, по расширению квот, которые бы нам компенсировали потери российского рынка.

Второе. Эмбарго — это, все-таки, временная мера со стороны России: до того момента, пока не наступит мир и до того момента, пока не поменяется правительство. Россияне просто сознательно, я считаю, хотят довести нынешнее правительство до экономической и социальной катастрофы. Поэтому в такой ситуации целесообразно продумать определенный госзаказ по самым чувствительным позициям, которые сегодня теряем с Россией.

Условно говоря — не получается экспортировать вагоны, то, может, получится у европейцев взять на «Укрзализныцю» займ на покупку новых качественных вагонов, которые будут еще 25 лет эксплуатироваться. А старые вагоны порезать, продав металлолом нашим металлургам и таким образом поддержав их хорошим ломом. Такой шаг не позволит промышленности упасть. И таких цепочек возможен целый ряд, поэтому госзаказ очень важен.

Третье. Я считаю, в нынешней ситуации мы можем закрыть свой рынок. У нас война, нам, практически, закрывают российский рынок, поэтому по всем правилам СОТ в такой ситуации на 6-8 месяцев можем закрыть ту часть рынка, которая имеет украинскую составляющую и которую мы может компенсировать за счет своего производства.

Вот как минимум эти три шага надо делать быстро.

Но ключевая ошибка правительства — это ухудшение инвестиционного климата. Когда такая тяжелая ситуация, то каждый день от правительства должна выходить положительная инициатива, которая моментально внедряется в жизнь. Например, только сейчас премьер-министр заявляет о сокращении количества налогов с 23 до 9. А аналогичный закон моего авторства, даже согласованный с общественностью, находится в Верховной Раде уже с 13.11.2013 г. И сегодня в Верховной Раде находится много таких вещей. Например, есть реформа о сокращении количества контролирующих организаций в разы.

И самое страшное — это, конечно, видимость борьбы с коррупцией. Ничего не поменяли. У всех объяснение одно — война. Поэтому самая большая вина сегодняшнего правительства в том, что говорит красиво, а на войну пробует списать те вещи, за которые во время войны положен расстрел.

— Так может Вам стоит пойти во власть, чтобы продвигать эти инициативы?

— Идти в правительство, которое не предлагает ничего в плане эффективной борьбы с коррупцией, нельзя. Я уже приходил в правительство Азарова точно с такими же целями и амбициями — проведение реформ, вхождение в Соглашение об ассоциации с ЕС, получение ЗСТ. Чем все это закончилось?

Точно такой же финал будет и у этого правительства, если оно не изменит ситуацию в борьбе с коррупцией. Идти в правительство, в исполнительную власть, где не будет вестись борьба с коррупцией — это значит влиять на ситуацию с КПД меньше 10%.

— Украина работает с МВФ, ждет следующий транш. А Вам не кажется, что военная экономика и стандартная программа реформ МВФ — это совершено несовместимые вещи?

— Я помню очень яркие выступления нынешнего премьер-министра о том, что режим Януковича через коррупцию вымывает ежегодно порядка 300 млрд гривень. Я спрашиваю — и где эти деньги? Потому что на войну сегодня, условно говоря, дополнительно уходит 2 млрд в месяц. А это 24 млрд в год. Вот 24 млрд и 300 млрд — ведь есть разница.

В условиях войны первое, о чем надо думать, — как консолидировать людей. А кто будет думать о консолидации, когда практически все строится на плечах самых бедных людей? Ведь заморожены социальные стандарты, сокращается финансирование учителей, медработников, отправляются в неоплачиваемые отпуска госслужащие. Тем самым практически сокращается внутренний рынок потребления. С другой стороны — настроение этих людей к власти будет явно негативное.

Поэтому я уверен, что в такой ситуации программа с МВФ должна была быть откорректирована. Но для этого надо очень сильно работать с ними — даже ругаться, но нельзя соглашаться на все. Сокращать — это самый простой, если не сказать, самый глупый вариант выхода из ситуации. Извините — сознательно увеличена инфляция через курсовую политику, что уже дает вот эти 24 млрд на войну. А все остальное, извините, ребята — не разворовывайте.

— Как вы относитесь к олигирахическим войнам, которые уже ведутся?

— Это, конечно, недопустимо. Я думаю, что в данном случае правительство и президент в первую очередь должны повлиять на эту ситуацию. Можно конкурировать в мирное время, но во время военных действий вопрос консолидации остро стоит перед всеми. Элиты должны убрать любые амбиции — политические или экономические, и сделать полшага назад, пусть даже временно. Пусть стабилизируется ситуация в стране, потом уже будете проводить свои разборки.

— Каким должен быть и каким будет избирательный закон, который будет рассматриваться на следующей сессии?

- Я сторонник выборов и считаю, что выборы необходимо проводить идеально, пусть даже 26 октября. Понятно — власть хочет максимально ускорить их — до 12-го или даже до 5-го. Но делается это не в целях экономии, а потому, что власть хочет получить лучший результат, поскольку понимает — проблемы нарастают и необходимо избежать падения своих рейтингов.

Но при поддержке самой идеи выборов, если выборы пройдут практически по старому закону, — то лучше бы их не проводить вообще. Поскольку мы можем получить по качеству парламент еще хуже: продолжится политическая коррупция, в парламент пройдет больше радикалов и так мы получим неуправляемую ситуацию в стране.

Я выступаю за избирательный закон без мажоритарщиков, за выборы по партийным спискам. Не верю, что пройдут открытые партийные списки, но хотя бы закрытые партийные списки — и то было бы значительно лучше. В парламентском большинстве же, которое, практически, инициирует эти выборы, нет единства по этому поводу. Думаю, что максимум, что пройдет через парламент — это создание блоков.

Еще один важный вопрос — это обеспечение волеизъявления на Донбассе, там, где это возможно. Категорически недопустимо лишать права голоса нескольких миллионов наших граждан

— А если это будет мажоритарная составляющая, то, может быть, опасность радикализации уменьшится?

— Нет. Во-первых, уже видно, что эти мажоритарщики будут финансироваться определенными людьми. Во-вторых, радикализм — это популизм, а это страшное оружие и страшная беда одновременно. Сегодня простым людям разобраться в этих вопросах очень сложно, поскольку красиво говорить сегодня могут многие, но сделают ли они обещанное? Так что риски у нас очень большие.

— Можно ли в результате этих выборов сформировать новое правительство — правительство профессионалов, технократов, о которых говорили уже полгода?

- Очень много будет зависеть от того, кто какие проценты получит. Ведь если большинство получат право- или левоцентристы, то создать такое правительство широкой коалиции можно было бы, отсекая радикалов слева и справа. Но если этих голосов не хватит и придется привлекать радикалов с какой-то стороны — много центристов не согласится пойти в правительство с радикалами.

Поэтому если не поменяется избирательный закон, если не выйдем на партийные списки, то риск получения непрофессионального правительства возрастет.

— «Сильная Украина» провела установочный съезд. Вы сегодня говорите о возрождении партии или создании новой?

- Разумеется, наши цели, принципы и позиции не изменились. Мы, по-прежнему. выступаем за борьбу с коррупцией, свободу предпринимательства, улучшение инвестиционного климата, государственную поддержку приоритетных отраслей промышленности, создание новых рабочих мест. Главное — в партии остались люди, которые стояли у ее истоков и хранят верность этим идеалам и принципам. Несмотря на сложные решения, которые нам приходилось принимать.

В то же время, сегодня в нашей деятельности появился новый акцент, продиктованный вызовами нынешней ситуациии. Мы предлагаем стране платформу объединения. Потому что только единая Украина — единая в своем многообразии — может стать сильной.

В сфере организационной структуры мы внедряем механизмы, которые не позволят «Сильной Украине» стать «партией одного региона» и помогут нам гарантировать, что в партии не появятся случайные попутчики, которые захотят прийти за портфелями, властью и деньгами. Мы реализуем в партии те принципы, которые мы хотим внедрить в государстве. Это прозрачность решений, децентрализация (широкие полномочия местных организаций), дебюрократизация, близость к гражданам, опора на гражданское общество. Эти принципы работают в большинстве европейских партий.

— Как будет действовать фракция «Сильной Украины» в парламенте? Вы уже думали над тем, с кем будете входить в коалиции и союзы?

- Для нас прохождение в Верховную Раду — не самоцель. Мы не стремимся получить «контрольный пакет» голосов в парламенте. Мы не стремимся вступить в правящую коалицию ценой измены своим принципам. Наша цель — предоставить гражданам Украины возможность реально участвовать в управлении государством. И механизмы, которые мы закладываем в основу нашей партии, эту возможность предоставляют. Достичь этой цели за одну избирательную кампанию нельзя. Поэтому наш проект — долгосрочный.