Заявления Ирины Геращенко о ходе и результатах переговоров по обмену пленными не соответствуют действительности, — мнение

Виктор Медведчук дал комментарий Znaj.ua о ходе переговорного процесса и перспективах второго этапа обмена удерживаемыми лицами.

— На днях Ирина Геращенко заявила, что российская сторона отказалась обсуждать в Минске вопрос обмена «украинцев в российских тюрьмах и русских в украинских», хотя Украина неоднократно заявляла о готовности обменять 23 россиян на украинцев, которые находятся в РФ. Значит ли это, что переговорный процесс приостановлен?

— Я не хочу комментировать подобные заявления. Могу сказать лишь одно: переговоры по поводу освобождения отдельных лиц, которые на сегодняшний день осуждены и отбывают наказание на территории Российской Федерации, не приостанавливались. Они ведутся (но только не в Минске, а в Москве), и ведутся в постоянном режиме. Хотя должен признать: в силу сложившихся обстоятельств — из-за крайней заполитизированности этого вопроса, из-за спекуляций украинских политиков — достигать договоренностей крайне сложно.

Скажу больше: как раз провокационные заявления отдельных представителей украинской власти тормозят переговорный процесс, практически сводя на нет все приложенные усилия. Политики, разъезжающие по всему миру и требующие оказать давление на Россию, только усугубляют ситуацию. Такая тактика ведет к результату, прямо противоположному ожидаемому. Те, кто хоть немного разбирается во внешней политике, знают: попытки надавить на Россию контрпродуктивны по своей сути, они всегда заканчивались провалом. Чем сильнее давление, тем меньше шансов увидеть удерживаемых лиц в Украине. Если бы наши так называемые политические деятели не нагнетали истерию, то в освобождении лиц, удерживаемых на территории Российской Федерации, были бы положительные результаты.

К сожалению, на сегодняшний день мы не готовы провести обмен по формуле «всех на всех», хотя это следует из Минских соглашений и заявления глав стран «нормандской четверки» от 29 марта 2018 года (напомню, они отметили эффективность обмена, который состоялся 27 декабря 2017 года и «призвали к более активным усилиям по обмену оставшихся задержанных по принципу «всех на всех»»). Я уверен, что мы должны осознавать простую истину: если хотим вернуть всех, то должны отдать всех. Надо не философствовать по поводу того, кого надо, кого можно или нельзя освободить, а бороться за возвращение домой, к своим семьям, каждого из тех, кто удерживается в Донецке, Луганске и Российской Федерации. Однако вместо этого в Киеве делают заявления, которые только накаляют и без того непростую ситуацию. Именно поэтому бравада со «списком 23» не только является манипуляцией чистой воды, но и усложняет переговорный процесс.

Вообще, 25, а не 23 гражданина России, о которых мы постоянно слышим, удерживаются на территории Украины в связи с событиями, имевшими место в ходе проведения АТО. Особо хочу акцентировать на этом внимание. Указанные лица заявлены представителями ОРДО и ОРЛО в списках на обмен. Позиция РФ такова, что эти лица (еще раз повторю, они задержаны в связи с участием в боевых действиях в зоне АТО) должны быть обменены согласно Минским соглашениям. Именно по этой причине вопрос обмена 23 человек, задержанных в результате проведения АТО, на граждан Украины, находящихся на территории РФ, сегодня в Москве не рассматривается.

Если же говорить о персоналиях, то сегодня ведутся переговоры по освобождению в порядке обмена нескольких человек, находящихся в РФ. Нет смысла говорить о конкретных именах, пока не достигнута договоренность.

— 23 июня Ирина Геращенко заявила: «...Мы вели переговоры, чтобы за двух российских ГРУшников Ерофеева и Александрова нам отдали Надежду (Савченко) и Олега (Сенцова)». Геращенко утверждает, что из-за политического лоббизма акцент был сделан на освобождении одной Савченко: «В ВР висел плакат с одной фамилией... Это была «политическая истерия» и давление на команду президента, вопли одной политической силы».

— Это заявление не отвечает действительности. Переговоры по освобождению Надежды Савченко вел я (эти переговоры проходили не в Минске, а в Москве), и в ходе них фамилия Сенцова не звучала ни разу. Да и такой задачи передо мной не ставили.

— С освобождением украинцев, находящихся на территории РФ, понятно. А какая ситуация с обменом в ОРДЛО?

— После проведения первого этапа самого масштабного обмена, состоявшегося 27 декабря 2017 года, мы начали обсуждать подготовку второго этапа. Принцип «всех на всех» в этом случае должен выглядеть как «всех установленных на всех установленных». И представители ОРДО и ОРЛО согласны на такой обмен! Именно это обсуждается в Минске на гуманитарной подгруппе. На сегодняшний день ОРДО и ОРЛО разыскивают на территории Украины 396 человек, из которых установлено местонахождение 174 человек. В свою очередь Украина разыскивает на неподконтрольных территориях 138 человек, из которых установлено и нами документально подтверждено 43 человека. Таким образом, предметом второго этапа, о котором я неоднократно говорил, может быть обмен «174 на 43». Что касается 174 человек, то в отношении отдельных лиц у украинской стороны есть ряд вопросов, которые будут разрешены, и только после этого можно будет сформулировать официальную позицию относительно второго этапа обмена (повторюсь, обмена по принципу «всех установленных на всех установленных»).

— Ирина Геращенко в интервью «Фокусу» заявила, что, по сути, использует Виктора Медведчука как механизм освобождения заложников. Не оскорбляет ли вас подобная постановка вопроса?

— Подобные заявления оскорбительны для любого человека. Таков подход сегодняшней власти, однако так будет не всегда. Но даже сегодня те, кто меня знает, понимают, что использовать меня в своих узкополитических интересах никому не удастся, в том числе и Ирине Геращенко.

— Как вы оцениваете ее слова о том, что Сенцов не будет обращаться к Владимиру Путину с ходатайством о помиловании и приводит пример, что для помилования Савченко к Путину «формально обратились родственники погибших российских журналистов»?

— Я провел не одну встречу с Екатериной Корнелюк и Марианной Волошиной (жена и сестра погибших журналистов. — Ред.) и могу сказать, что их решение было непростым. И обращались они вовсе не «формально». Когда речь идет о жизни и смерти самых близких людей, говорить о «формальном подходе» — верх цинизма. Впрочем, такой же цинизм — решать за Сенцова, будет ли он ходатайствовать о помиловании. Такими заявлениями наносится огромный вред переговорному процессу по освобождению Сенцова.

— Но прогрессу в переговорах вредит необязательность другой стороны. Геращенко в Facebook пишет о том, что «у нас несколько раз срывалось освобождение заложников. Когда все вроде бы обговорили и договорились по спискам и с приблизительной датой. И в последний момент — «нет» без пояснений...»

— С декабря 2014 года, когда я начал заниматься обменами, и до настоящего времени такого не было ни разу. Когда соглашение о проведении обмена достигалось, оно реализовывалось в 100% случаев. Ирина Геращенко не принимает участия в переговорах по обмену, и ее заявления о ходе и результатах переговоров не соответствуют действительности.

— Но ведь Ирина Геращенко регулярно участвует в переговорах в Минске?

— Что касается Минска, то там ведется подготовительная работа: подготовка списков, уточнение анкетных данных, сбор информации, согласование, верификация, приведение списков в определенную систему. Это переговоры по подготовке к обмену, но не об обмене. Решения об обменах в Минске никогда не принимались и не могли приниматься, так как там нет тех, кто такие решения принимает. С украинской стороны эти решения принимаются исключительно президентом Украины, по поручению которого я веду переговоры об обмене с руководством Российской Федерации и с руководством ОРДО и ОРЛО (с декабря 2014 года при участии В. Медведчука освобожден 481 человек. — Ред.)